Деньги на смертельно больных

Меня зовут Олег Юрьевич Серебрянский, я основал и руковожу четвёртый год частной московской клиникой со своим стационаром.

Я взялся за проект с тяжелой специализацией — паллиативная медицина, помощь «отказникам», тем, кого выписали под наблюдение врача по месту жительства, фактически отправили умирать. Точнее — ЛЕЧЕНИЕ таких пациентов, возвращение им надежды, права на жизнь и достойную смерть, конечно.

Я уже рассказывал здесь очень коротко историю, почему наша медицина и паллиативная медицина такая, какая она есть. Рассказывал, как выглядит наша работа глазами пациентов и врачей. И сегодня дам некоторые цифры, которые завершат этот мой сет.

Цена человеческой жизни в России невелика, так исторически сложилось

Если вы потеряете близкого человека в особо опасных ситуациях, вам выплатят чуть более 2 000 000 р. Фактически такие же нормативы авиастрахования в нашей стране. Похожие суммы выплат по потере кормильца в семьях сотрудников спецподразделений, и т. д.

Сравните это с данными зарубежных страховок. В случае гибели человека выплаты могут достигать 5–10 млн долл., которые обеспечат привычное проживание его семье в течение нескольких лет.

А 2 млн рублей для целой семьи, потерявшей кормильца, это много?

В США на паллиативную помощь ежегодно расходуется более 10 млрд долларов. У нас совсем недавно приняли изменения в закон об оказании паллиативной помощи, и в 2019 обещают выделить 23 млрд — но рублей. Это примерно в 30 раз меньше, чем в США.

Так что не надо задавать вопрос: «Откуда такая разница в уровне медицины?». ВВП маленький, денег в бюджете нет, частных инвестиций мало.

Значит ли это, что «В России нормальной медицины нет»?

Много по этому поводу криков: «Если есть деньги и вы хотите получить шанс, езжайте в Германию или Израиль!»

А еще много людей, кричащих, что российский автопром — отстой. Но 52% населения страны, по статистике, пользуются отечественным автотранспортом. В то же время, первый автосалон, обслуживающий Бентли, был в Москве, а второй — где вы думаете? Даже не в Питере. В Екатеринбурге. Мы — страна контрастов.

Есть люди, которые никогда не будут лечиться в России, их очень мало; есть люди, которые слышали, что «там» лучше, но никогда за границу не поедут. А те, кто едут, об этом не кричат.

Цифра в 100 000 человек, ежегодно уезжающих в Израиль из России на лечение — это на самом деле красивая пиар-акция ассоциации туроператоров Израиля и правящей партии Ликуд.

Для них было козырем заявлять, что, благодаря их политике, в Израиль из России приезжает ежегодно около 100 000 людей, и каждый из них привозит от 10 до 100 тысяч долларов. Все должны были понимать, каких денег лишится израильская экономика, если позиции дружной с русскими партии Ликуд ослабнут.

По факту, подлинных данных долгое время не удавалось собрать даже сотрудникам Моссада. Год назад турагентов обязали в принудительном порядке чуть не под страхом смертной казни предоставлять подлинную статистику. И оказалось, что на самом деле, не более 30 000 человек приезжают в Израиль консультироваться, около 10 000 остаются на лечение, и не более 5 000 остаются на операцию. Вот это — истинная картинка.

В интернете выстроен фронт из сайтов, которые занимаются посредничеством между государственными клиниками Израиля и желающими приехать полечиться. Сайтов около сотни, они фильтруют весь поток тех, кто потенциально интересуются. Существует несколько контакт-центров, которые специализируются на том, чтобы консолидировать и распределять эти звонки.

Но в совокупности весь этот ворох интернет-предложений приводит к пяти людям. Подключаются организации, которые дают кредиты на лечение, а потом «раскручивают» людей на деньги, пени за просрочку и т. д.

С чего вдруг россияне решили, что за рубежом все люди честные? Если вы едете туда с большим баблом, значит, найдутся и пройдохи, которые захотят его получить и сумеют вас облапошить.

Очевидно, что есть и подлинные сайты лечебных учреждений Израиля, чьи отделы международного туризма осуществляют деятельность в рамках этического кодекса. Их около двух десятков, и они тонут в интернет-болоте.

Даже если уровень медицины там, в принципе, выше среднего по России, то как этот уровень получить? Прилететь в Бен Гурион и начать спрашивать: «Где у вас тут хорошо лечат?». Так там каждый таксист — «профессор» по медицинскому туризму.

Не смешно.

Хорошим врачам «там» хватает работы и денег, даже без приезжих с несколькими тысячами долларов в кармане. Почитайте русскоязычные форумы Израиля. Задолбали всех эти русские медицинские туристы, которые в любой более-менее крупной клинике без очереди лезут и главное, коррумпируют систему здравоохранения Израиля.

Как выглядит классическая схема развода? При первом контакте (звонке, письме) пациенту рекомендуют прислать документы. Далее консультант, как правило, без медицинского образования, но с прокачанными навыками продавца, рассказывает о преимуществах медицины Израиля, Германии и т. д. (нужное подчеркнуть).

Вам даже калькуляцию составят. Но, чтобы не пугать, это будет приблизительно 40–50% от полной сметы. Вы, главное, приезжайте. Дальше сэкономить не получится — обаяние бывшего продавца класса «люкс» не оставит вас равнодушным. Если повезет — вернетесь быстро и при своих. За рубеж на второй раз возвращается менее 10%.

При тяжелых состояниях со здоровьем везде будет сложно, в любой стране.

А что же хосписы?

Паллиативных пациентов у нас выписывают из больницы домой, под наблюдение врача по месту жительства. По сути, это мягкая формулировка смертного приговора.

К нам недавно приезжали коллеги, врачи одного из крупнейших онкоцентров в стране. Рассказывали, что у них паллиативное отделение — амбулаторное. Как поликлиника: смог сам прийти — тебе окажут паллиативную помощь. Всех, кто сам прийти не может, на лечение уже не берут. То есть самые уязвимые пациенты оказываются в абсурдной ситуации: чем им хуже, тем меньше у них возможностей получить помощь.

Если родственники не хотят лицезреть страдания и ухаживать за больным самостоятельно, они обращаются к хосписам, и это особая история. Во-первых, их мало. В Росси около 800 тысяч паллиативных пациентов, и чуть больше 12 000 коек в хосписах и еще 16 000 — коек сестринского ухода.

Во-вторых, им тоже не хватает денег. Хосписы — организации некоммерческие. Те 3 000 000 000 рублей, которые государство выделило им в прошлом году — бюджет со всеми материалами, заработными платами и остальными расходами — разделите на всех: это 200 хосписов и центр паллиативной медицины в 11 больнице.

Наконец, хоспис не должен быть единственным способом оказания паллиативной помощи, без альтернативы. Сейчас это место, где, по сути, обеспечивают пациентам обезболивание и питание. Но если у пациента рак пищевода, то с питанием у него проблемы чисто механические: естественный проход для еды закрыт. Делать паллиативную операцию, чтобы убрать стеноз пищевода, в хосписе не будут.

О продлении жизни там речи не идет. Люди гаснут за очень короткий промежуток времени. Средняя продолжительность пребывания в московском хосписе — 21 день.

Частная паллиативная помощь способна стать адекватной альтернативой

Частная медицина сейчас обеспечивает 30% всей медицинской помощи у нас. В России около 85 тыс. лечебных учреждений частного профиля. Еще 20 тыс. государственных и приравненных к ним — ведомственные, муниципальные, федеральные лечебные учреждения.

Но если государственные — все разноплановые: от 10 коек до нескольких тысяч коек в стационарах, то среди частных ситуация просто смешная. Только 200 из всех «частников» являются стационарами. Все прочие — это поликлиники.

Предел размеров поликлиники — 2 000 квадратов. Остальное содержать просто нерентабельно, и стационар они не потянут, даже если в нем будут лежать не онкопациенты, а люди с травмами или инфекциями, которые выпишутся через неделю.

Не стоит ругать государственную систему здравоохранения. В конце концов, спасибо, что она есть. Как в песне: «Пусть кричат уродина. А она нам нравится, хоть и не красавица».

В отличие от размножившихся, как головастики в теплой майской луже, частных домов сестринского ухода, позиционирующих себя, как хосписы. Берем коттедж в дальнем Подмосковье, получаем лицензию на медицинскую помощь, собираем стариков и отказников. Берем по 3 тыс. руб. в сутки за пребывание, закрываем тонометр в кабинете директора, чтобы не тревожить и не пугать начальство и «спокойно» работаем.

Но я сейчас сознательно занимаюсь тем, что маленькими шажками двигаю систему из одного привычного состояния в другое.

Сейчас нормально для медицины отправлять человека умирать домой, а не пытаться продлить ему жизнь. Нормально иметь 200 хосписов на 800 тысяч паллиативных пациентов.

Я хочу, чтобы лет через 10 такое уже не считалось нормальным — и показываю, как это может быть.

Источник: Журнал "Сноб"